Вчера приятель ездил в деревню, помогать многодетной матери. Под Новый
год многие вспоминают о душе, вот и он записался в благотворительный
фонд добровольцем. Накупил подарков, продуктов на пять тысяч рублей, и
даже на телефоны не пожалел – хотелось помочь. Поехал к подшефной.
Пунктом назначения оказалась покосившаяся старая изба с печным отоплением, в которой вообще удивительно, что кто-то жил, а не то, что многодетная семья. Пожали плечами, постучались. Скрипучая, рассыпающаяся дверь отворилась.
Вышла подшефная – женщина неопределенного возраста и рода занятий. В ее 39 лет у нее нет ни одного целого зуба. Зато детей – 7 человек. Фигурка хрупкая, даже изможденная, но живот заметно выступает – видимо, намек на восьмого. Вслед за хозяйкой выбежали четыре кошки.
Пунктом назначения оказалась покосившаяся старая изба с печным отоплением, в которой вообще удивительно, что кто-то жил, а не то, что многодетная семья. Пожали плечами, постучались. Скрипучая, рассыпающаяся дверь отворилась.
Вышла подшефная – женщина неопределенного возраста и рода занятий. В ее 39 лет у нее нет ни одного целого зуба. Зато детей – 7 человек. Фигурка хрупкая, даже изможденная, но живот заметно выступает – видимо, намек на восьмого. Вслед за хозяйкой выбежали четыре кошки.
В избе одновременно пахло чем-то кислым, перегаром, тухлятиной и
кошачьими экскрементами. Женщина попросила не снимать обувь – пол
грязный, и носки к нему прилипают. К тому же, кругом нагажено. Гости
облегченно вздохнули.
Женщина засуетилась, начала собирать на стол. Проведя по липкой, темной поверхности клеенки тряпкой, пригласила к столу. На стол был водружен котелок со свалявшейся массой, впоследствии оказавшейся макаронами. Хозяйка начала наводить чай и разливать его по липким, почерневшим кружкам. Одного из миссионеров чуть не вырвало, и он, деликатно скрывая этот позорный позыв, выбежал на улицу продышаться.
Одновременно с этим к столу выбежали дети разного возраста, и совершенно разной внешности, заставляющей вспомнить о популярной некогда книжке «Человеческие расы». Один имел цыганскую внешность, другой кавказскую, третий - блондин, а один из детей и вовсе имел подозрительно смуглый оттенок кожи. Дети торопились получить свою порцию макаронного варева.
Когда миссионеры пообвыклись, и запах больше не вызывал рези в глазах, приступили к светской беседе с подшефной. Как она, как семья, какие трудности и чем помочь? И где, кстати, отец этих детей? Женщина охотно разговорилась. Новости были хорошими и плохими.
Из плохих – муж сбежал к глухонемой соседке. У нее, заразы, нет детей, зато есть пенсия по инвалидности – богатая невеста. Для верности заделал глухонемой двоих детей, чтобы та никуда не ушла. Так что теперь у него теоретически девять детей. Бывший муж не работает, алименты не платит, словом, классика жанра. Такая вот неприятность.
Как живут? Можно было бы и не спрашивать. Живут плохо и бедно. Пособий от государства не получают, бумаг на субсидии не оформляют, нигде не работают и не учатся. Про материнский капитал не слышали.
- Да и когда мне учиться и работать? – по-матерински терпеливо, со вздохом, отвечает многодетная мать. – Я же всю жизнь рожаю.
Миссионеры спросили про огород. Сажают ли картошку, огурцы, помидоры? Оказалось, что тоже нет. Здоровье не позволяет. Мать то родившая, то на сносях. Дети малы еще. Был, оказывается, еще старший сын, но тот, как ему исполнилось 16 лет, бежал в город, и больше не объявлялся.
Настойчивый, удушающий запах нечистот, мусора и пищевых остатков в помещении становился все концетрированее. От него становилось дурно, и миссионеры время от времени прерывали светскую беседу вылазками на воздух. Но все же нашли в себе силы дослушать историю до конца. Очень хотелось узнать и хорошие новости.
Женщина с той же терпеливой улыбкой посмотрела на них.
- Не видите? Снова на сносях я. Бог дал ребеночка.
На этом светская беседа подошла к концу.
Сумка с продуктами, телефонами и подарками детям торжественно перекочевала в руки многоматери. Она довольно быстро разобралась с телефоном и даже вбила туда номер своего благодетеля – вдруг что-то понадобится?
Миссионеры тепло попрощались с семейством, и велели звонить, если что – вдруг понадобится помощь. Сели в машину и поехали домой в глубокой задумчивости.
По дороге их догнал звонок – подшефная просила в следующий раз привезти еще и денег, вполне довольная своим положением в этом мире и жизненной миссией.
Если честно, я не понимаю, почему именно этот тип людей вносит такой активный вклад в демографию. Почему они рожают, а умные, красивые и обеспеченные боятся. И что из чего вытекает – многодетность из нищеты или нищета из многодетности?
Я не знаю ответов на эти вопросы. А вы?
© morena
Женщина засуетилась, начала собирать на стол. Проведя по липкой, темной поверхности клеенки тряпкой, пригласила к столу. На стол был водружен котелок со свалявшейся массой, впоследствии оказавшейся макаронами. Хозяйка начала наводить чай и разливать его по липким, почерневшим кружкам. Одного из миссионеров чуть не вырвало, и он, деликатно скрывая этот позорный позыв, выбежал на улицу продышаться.
Одновременно с этим к столу выбежали дети разного возраста, и совершенно разной внешности, заставляющей вспомнить о популярной некогда книжке «Человеческие расы». Один имел цыганскую внешность, другой кавказскую, третий - блондин, а один из детей и вовсе имел подозрительно смуглый оттенок кожи. Дети торопились получить свою порцию макаронного варева.
Когда миссионеры пообвыклись, и запах больше не вызывал рези в глазах, приступили к светской беседе с подшефной. Как она, как семья, какие трудности и чем помочь? И где, кстати, отец этих детей? Женщина охотно разговорилась. Новости были хорошими и плохими.
Из плохих – муж сбежал к глухонемой соседке. У нее, заразы, нет детей, зато есть пенсия по инвалидности – богатая невеста. Для верности заделал глухонемой двоих детей, чтобы та никуда не ушла. Так что теперь у него теоретически девять детей. Бывший муж не работает, алименты не платит, словом, классика жанра. Такая вот неприятность.
Как живут? Можно было бы и не спрашивать. Живут плохо и бедно. Пособий от государства не получают, бумаг на субсидии не оформляют, нигде не работают и не учатся. Про материнский капитал не слышали.
- Да и когда мне учиться и работать? – по-матерински терпеливо, со вздохом, отвечает многодетная мать. – Я же всю жизнь рожаю.
Миссионеры спросили про огород. Сажают ли картошку, огурцы, помидоры? Оказалось, что тоже нет. Здоровье не позволяет. Мать то родившая, то на сносях. Дети малы еще. Был, оказывается, еще старший сын, но тот, как ему исполнилось 16 лет, бежал в город, и больше не объявлялся.
Настойчивый, удушающий запах нечистот, мусора и пищевых остатков в помещении становился все концетрированее. От него становилось дурно, и миссионеры время от времени прерывали светскую беседу вылазками на воздух. Но все же нашли в себе силы дослушать историю до конца. Очень хотелось узнать и хорошие новости.
Женщина с той же терпеливой улыбкой посмотрела на них.
- Не видите? Снова на сносях я. Бог дал ребеночка.
На этом светская беседа подошла к концу.
Сумка с продуктами, телефонами и подарками детям торжественно перекочевала в руки многоматери. Она довольно быстро разобралась с телефоном и даже вбила туда номер своего благодетеля – вдруг что-то понадобится?
Миссионеры тепло попрощались с семейством, и велели звонить, если что – вдруг понадобится помощь. Сели в машину и поехали домой в глубокой задумчивости.
По дороге их догнал звонок – подшефная просила в следующий раз привезти еще и денег, вполне довольная своим положением в этом мире и жизненной миссией.
Если честно, я не понимаю, почему именно этот тип людей вносит такой активный вклад в демографию. Почему они рожают, а умные, красивые и обеспеченные боятся. И что из чего вытекает – многодетность из нищеты или нищета из многодетности?
Я не знаю ответов на эти вопросы. А вы?
© morena
